Но Он был самым благородным из всех людей, которых знал мир. Он мог унять клеветников, даже не повышая голоса. Он никогда не шел напролом, никогда не привлекал к себе внимания и никогда не делал вид, что ему нравится то, что его на самом деле раздражало. Он был настоящим до мозга костей. И сущностью его была любовь. Да! Вот это была любовь! Мы и понятия не имели о том, что такое любовь до тех пор, пока не увидели ее в нем. Все, даже те, кто ненавидел его; те, кто не удостаивали его даже малости своего внимания. Он заботился и о них, надеясь, что как-нибудь они все-таки вырвутся из своих избичеванных собственными руками душ, и поймут, кто стоит теперь среди них. И в любви он был абсолютно искренен. Даже тогда, когда его слова и действия обличали самые темные побуждения людей, они не чувствовали порицания. С ним все ощущали себя в безопасности. В его словах не было и намека на осуждение, а просто мольба: придите к Богу и он освободит вас. Никому другому вы так скоро не доверили бы свои тайны. И если бы вашим грязным делишкам надлежало открыться во всей красе пред глазами кого-либо, вы предпочли бы, чтобы это был Он.
Он не тратил понапрасну время на высмеивание ни людей, ни их религиозных заблуждений. (Он посмотрел на тех, кто только что был занят именно этим) Если у него было, что сказать, он говорил это и шел дальше, а вы вдруг ощущали, что вот она эта любовь, та, которую вам никто доселе не являл. И я не говорю вам теперь о слюнявом сентиментализме. Он любил, и по-настоящему любил – будь кто из вас фарисеем или проституткой, учеником или слепым нищим, евреем, самаритянином или язычником – его любовь могла объять всех. И многие прилеплялись к этой любви, когда видели его. Не многие, однако, последовали за ним, но даже те, кто провели с ним недолгое время, спустя многие годы не могли отрицать того, что в те мгновения они испытали нечто такое, чего у них больше не было в жизни. Казалось, что он каким-то образом знал о вас все, и глубоко любил в вас то истинное, что было его собственным творением.
И когда он висел на том прискорбном кресте, - эта любовь все еще струилась и на насмешника, и на разочарованного бывшего друга. Во всем течении времен не было более важного момента, чем тот, когда он приблизился к чертогам смерти, отягощенный битвой с грехом. Его муки– это тот самый канал, по которому Его жизнь струится к вам. Он не был сумасшедшим. Он был Сын Божий, исчерпанный до последнего издыхания ради того, чтобы мы могли жить свободно».
(с) Джейк Колсен
Комментариев нет:
Отправить комментарий