О страдании

 "Он истязуем был, но страдал добровольно..."

(Ис.53:7а)

Неизмеримо легче страдать, повинуясь человеческому приказу, чем совершая поступок, сделав свободный выбор, взяв на себя ответственность. Несравненно легче страдать в коллективе, чем в одиночестве. Бесконечно легче почетное страдание у всех на виду, чем муки в безвестности и с позором. Неизмеримо легче страдать телесно, чем духовно. Христос страдал, сделав свободный выбор, в одиночестве, в безвестности и с позором, телесно и духовно, и с той поры миллионы христиан страждут вместе с ним.

  

   © Д. Бонхёффер

символ веры...

Я – дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных мучений стоило и стóит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных. И однако же Бог посылает мне иногда минуты, в которые я совершенно спокоен; в эти минуты я люблю и нахожу, что другими любим, и в такие-то минуты я сложил себе символ веры, в котором всё для меня ясно и свято. Этот символ очень прост, вот он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но и с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше бы хотелось оставаться со Христом, нежели с истиной.

© Ф. Достоевский

тот человек...

"Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы."

(1Кор.11:31)

Одной из самых распространенных проблем современного локального христианства является недостаток критического мышления о себе. Этот недостаток выливается в чувство религиозной исключительности, где движимые собственным превосходством мы изолируем себя от остальных, как единственно правильную конфессию, деноминацию, союз или братство, поместную церковь, домашнюю группу, семью, и конечно же самих себя... О, как нам не хватает этой искренней, критической самооценки!
       Читая притчи Иисуса Христа, мы скорее склонны увидеть себя в смиренном, кающемся мытаре, чем в горделивом, самоправедном фарисее, нам приятней образ блудного сына вернувшегося к Отцу, но не старшего брата, никогда не отлучавшегося из дома... нам и в голову не придет увидеть себя в спешащем в Храм священнике или левите, но все мы искренне и одобрительно киваем в сторону милосердного самаритянина...  мы привыкли обращать обличение предназначенное  нам, на других, но не на себя...  нам необходимо, не просто формально признать себя грешником на ровне со всеми, но попытаться хоть раз допустить возможность собственной неправоты в момент стопроцентной уверенности в обратном!!! Увидеть себя не в прокаженном или слепом нищем, исцеленном Христом, но увидеть себя в фарисее, в первосвященнике, в Пилате и даже в Иуде...  если бы мы следовали советам апостола Павла и "судили сами себя"(1Кор.11:31), критически оценивали свои взгляды и позиции, то по настоящему были бы подобны сокрушающемуся мытарю, увидевшему себя в фарисее!!! ...стоящему перед Богом, как - "человек с пустыми руками."

    Увидеть свое отражение в зеркале человечества, увидеть себя в самых последних его представителях, увидеть себя не только жертвой, но и палачом, увидеть именно себя, а не кого то другого...   ведь это к нам звучат слова пророка Нафана: "ты тот человек"!!!

                                                  тест на искренность

Идолы...

"Дети! храните себя от идолов. Аминь."
(1Иоан.5:21)

«Благовестие Павла казалось совершенно непонятным. «Что это за новое учение?» — спрашивали слушатели с насмешкой и презрением. Тот же самый вопрос, хотя и с другим оттенком, задавали толпы народа об Иисусе, когда Он начал Свое общественное служение: «Что это за новое учение?» (Мк. 1:27). И так бывало всегда. Павел был изгнан как проповедник чужих богов, Сократ был осужден как «атеист». Каждая новая религиозная истина разрушает какие-то старые представления о Божественном и воспринимается как выпад против всего самого священного в глазах людей.

Нам легко себя убедить, что всё это осталось в прошлом, что христианство вытеснило языческих идолов и теперь мы знаем единого истинного Бога. На самом же деле спор, начатый в ареопаге, никогда не кончался. Он возобновляется снова и снова ведь один идол сокрушается только для того, чтобы другой занял его место. Ибо христианское благовестие находится в вечном конфликте с образами Бога, которые возникают в умах людей, даже в умах христиан, так как каждое поколение пытается вложить в этот образ собственное понимание. Эти образы необходимы — они как бы фокусируют для нас непознаваемое, очерчивают неисчерпаемое; благодаря им простые люди могут размышлять о Боге, как-то представлять себе Его и молиться Ему. Но как только эти образы становятся подменой Самого Бога, как только они становятся Богом, так что все, что не влезает в границы образа, исключается или отрицается, — мы имеем дело с новым видом идолослужения, который вновь должен быть осужден. В языческом мире христианство столкнулось прежде всего с рукотворными идолами. Для нас же не меньшую проблему представляют идолы, созданные нашим сознанием. Эти образы, отслужив свою службу, должны уйти»

© Дж. Робинсон

Кто мой ближний?

«И один из них, законник, искушая Его, спросил, говоря: Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки.»

(Матф.22:35-40)

 «Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний?»

(Лук.10:29)

В исполнении второй, самой наибольшей заповеди «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Матф.22:39), все дело именно в том, кого мы подразумеваем под этим ближним. Хотя по сути, это тот же вопрос, который  волновал фарисеев того времени «а кто мой ближний?». Мы часто забываем, что ответом Иисуса, была притча о «добром Самарянине», но мы отвечая на этот вопрос, почему то приплетаем совершенно другой текст: «Итак, доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере». (Гал.6:10)  …Мало того, что это совершенно разные тексты и их нельзя подменять, так и еще делать акцент на последней части стиха «а наипаче своим по вере»… с чего мы взяли, что исполнение заповеди «возлюби ближнего твоего, как самого себя», это делать добро «наипаче своим по вере»???  Это ярчайший пример "эйсегетики", вкладывание в Библейский текст, своего удобного толкования, чтоб хоть как то оправдать свое неисполнение второй самой большей заповеди в том смысле, какой она несет в действительности!!! Это как пилюля для совести… 

Все дело в истинном понимании того «кто мой ближний», если этого не понять, то церковь обречена на маргинальное, изолированное, сектантское существование…  Мой ближний для меня верующего, это как, ограбленный Иудей для Самарянина!!! Много у них общего? Иудей для Самарянина это религиозный враг и гонитель, это человек ненавидящий и считающий за осквернение даже общение с ним… и это не помешало Самарянину проявить милосердие и сострадание не просто в сердце, но на деле…  Здесь вообще не стоит вопрос о «наипаче своим по вере»…  здесь просто – любовь!!! это и есть наглядное исполнение второй заповеди – "возлюби". Возлюбить ближнего, как сказал после этой притчи Иисус, это "идти, и поступать так же" (Лук.10:37) 

Делать добро и возлюбить как самого себя это разные вещи! Делать добро необходимо всем, пока есть время, и про своих не забывать. А любить необходимо человека, который на данный момент находится близко, географически близко, а не религиозно. Ближний - это не член твоей поместной церкви, а тот, кто рядом с тобой находится в нужде… «ближний» и «свой по вере» это разные люди!!!

 Осознание того, «кто мой ближний», напрямую влияет на нашу «экклесиологию», на наше понимание Церкви и ее роли в этом мире. Если церковь под исполнением заповеди «возлюби ближнего», собирается любить «своих по вере», то она превращается в закрытый клуб по интересам, изолированный от внешнего мира. Такая церковь обречена на вымирание… Осознание того, что «мой ближний», это вообще не «свой по вере», изменяет ракурс нашей любви и практического служения, перемещая его с церковного центризма, на неверующий мир!!!

«Церковь только тогда является Церковью, когда это Церковь для других. Чтобы положить начало, она должна всю свою собственность раздать нуждающимся. Пасторы должны существовать исключительно за счет добровольных приношений общины или же иметь какую-нибудь мирскую профессию. Церковь должна участвовать в выполнении мирских задач общественной жизни, не господствуя, но помогая, служа. Она должна сказать людям всех профессий, что такое жизнь со Христом, что означает — «жить для других».

       © Д. Бонхёффер

Я - один из тех, кто твердо решил идти до конца.

Я не знаю, кто автор этих строк...  слова ли это неизвестного  миссионера, найденные после его смерти или это так называемая "декларация лидера молодежи"(так говорит интернет), или это просто текст песни  Worth Dying For - Infiltrate,  мне не важно...  мне важны сами эти слова, я назвал бы их просто - РЕШЕНИЕ...  решение быть практикующим христианином... решение делать немного больше чем другие... решение быть настоящим... решение быть безумным... решение быть живым...     решение идти до конца!!!

Я - один из тех, кто твердо решил идти до конца. 

У меня нет пути назад.
Я преступил черту. Я отказался от жизненного уюта и комфорта.
Решение принято: я - ученик Иисуса Христа.
Я не буду оглядываться, не ослабею, не замедлю темп, не поверну назад.
Мое прошлое искуплено, мое настоящее осмыслено, мое будущее в безопасности.
Я навсегда покончил с низкосортной жизнью, хождением по обочине, незначительными планами, бесцветными снами, искаженным видением, обыденными разговорами, скупым даянием и неконкретными целями.
Я - один их тех, кто твердо решил идти до конца.
Мне больше не нужна слава. Меня больше не интересует положение. Мне больше не нужна популярность.
Мне не обязательно быть правым. Мне не обязательно быть первым. Мне не обязательно быть наверху.
Я независим от признания и уважения, я не жду похвалы от людей и не ищу награды.
Я - один их тех, кто твердо решил идти до конца.
Я принял решение жить в присутствии Бога, двигаться верой, любить терпением, дышать молитвой и трудиться с усилием.
Мой взгляд тверд, моя цель - Небесное Царство. Моя дорога узка, мой путь тернист, у меня немного спутников, но мой Проводник надежен и миссия ясна.
Меня невозможно купить, заставить пойти на компромисс, удержать или соблазнить.
Меня невозможно заставить повернуть назад или ввести в заблуждение.
Меня не смогут остановить, я не дрогну при необходимости жертвовать собой, не буду сомневаться, когда придет ненастье, не сяду за стол переговоров с врагом.
У меня не будет головокружения от популярности, и я не буду бродить в лабиринте, называемом посредственность.
Я не сдамся, не замолчу, не ослабею и не сгорю, пока я не закончу говорить, не закончу молиться, пока не заплачу всю цену, не соберу весь урожай и не выстою со Христом до конца.
Я - один их тех, кто твердо решил идти до конца.
Я - ученик Иисуса Христа. До Его прихода я должен продолжать идти вперед. Я должен отдавать, пока имею, проповедовать, пока все не познают, и трудиться, пока Он меня не остановит.
И когда Он придет забрать Своих, Ему не трудно будет узнать меня, потому что я посвятил свою жизнь тому, чтобы твердо с Ним идти до конца.

Быть христианином...

«Быть христианином не значит быть религиозным на тот или иной манер, строить из себя по какой-либо методике грешника, кающегося или святого; быть христианином — значит быть человеком. Христианина делает таковым не какой-то религиозный акт, но участие в страдании Бога в жизни мира».

© Д. Бонхёффер

Проверка качества

«Господи! когда мы видели Тебя…    и не послужили Тебе?»
Евангелие от Матфея.25:44

  
«Проверка качества» богослужения состоит в том, делает ли оно нас более чувствительными к «трансцендентному посреди нашей жизни», ко Христу в этом голодном, в этом нагом, в этом бездомном и в этом заключенном. Богослужение можно назвать христианским только в том случае, если после его посещения мы более способны узнать Христа в этих людях; в противном случае это просто порция религиозных переживаний в христианской упаковке. Именно это имел в виду Иисус, когда говорил, что «суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2:27). Всё наше благочестие и хождение в церковь должно поверяться этим критериям. И мы должны набраться мужества, чтобы сделать нужные выводы...»
 
© Дж. Робинсон

фото: Майкл Белк, коллекция "Прогулки с Мессией"

Святое в обыденном

«Суть этого религиозного извращения в том, что сфера богослужения становится неким сакральным царством, в которое надо удалиться из мира, чтобы «быть с Богом», — даже если это делается лишь затем, чтобы, получив силу, вернуться в мир. При таком подходе всё нерелигиозное (другими словами, «жизнь») относится к профанному; последнее, строго говоря, обозначает всё, находящееся вне «fanum'a», т.е. святилища. Святое место, где мы встречаем Христа, не находится, как в притче об овцах и козлищах, в кругу обычных жизненных отношений: оно лежит внутри круга «религиозного», из которого участник богослужения затем исходит, чтобы нести любовь Христову в «секулярный мир». Богослужение, литургия не являются при таком понимании встречей со святым в обыкновенном. Святое — это как раз то, что необыкновенно, что можно вынести из храма для освящения повседневности. Сфера «религиозного» составляет святое святых. Мы возвращаемся к иудейской священнической концепции соотношения священного и мирского, которая была разрушена Воплощением, когда Бог все объявил святым, а завеса в храме, отгораживающая святилище, раздралась сверху донизу.

 В христианском же понимании святое есть «глубина» обычного, «секулярное» — не безбожная секция жизни, но мир (Божий мир, за который Христос умер), оторванный и отчужденный от своей истинной глубины. Целью богослужения не является уход от секулярного в область религии, или тем более бегство от «мира сего» в «мир иной», но достижение открытости для встречи со Христом в обыденном, встречи, которая дает силу преодолевать поверхностность и отчужденность обыденной жизни. Функция богослужения — сделать нас более чувствительными к глубинам жизни; сосредоточить, обострить, углубить наши отношения к миру и другим людям, вывести эти отношения за пределы непосредственной заинтересованности (личного расположения, выгоды, служебной ответственности и т.д.) к всеобъемлющему участию; очистить и исправить нашу любовь в свете любви Христа, чтобы, обретая в Нём благодать и силу, мы были примиренной общиной, несущей примирение миру. Всё, что достигает этой цели или содействует ее достижению, является христианским богослужением. Всё, что не ведет к указанной цели, не есть христианское богослужение, будь оно хоть трижды «религиозным». Всё это, как я уже указывал, находит свое средоточие в литургии, а она образует ядро всего христианского богослужения. Для христиан литургия (кстати, само это слово заимствовано не из культового, а из мирского употребления: оно означает «общественное действие») — не «религиозный» ритуал, но возвещение, утверждение, принятие и почитание святого в обыкновенном, с ним и под ним. Хлеб и вино, стоящие в центре священнодействия и составляющие его основу, есть только примеры всех остальных обыкновенных вещей и средоточие всех остальных обычных отношений. Святое Причащение возвещает Церкви и миру, что присутствие Христа среди Его народа связано с правильным восприятием обычной действительности, с правильным отношением к ближнему, потому что только в этих отношениях и через них Христос присутствует как в Церкви, так и вне ее. Священнодействие Церкви возвещает эту истину в символе и в силе. Моделью, заложенной в литургии, формируется вся христианская жизнь. Богослужение должно открывать ту истину, что запредельное находится посреди нашей жизни «между человеком и человеком»

© Дж. Робинсон

язык мира

«Убранство, музыка и архитектура церкви должны говорить на языке того мира, который Церковь призвана преображать.» 

© Дж. Робинсон

 фото: Грегори Кольбер "Пепел и снег"

Богу - да, церкви - нет

Недавно в самолете моей попутчицей оказалась дама лет сорока. Перелет нам предстоял долгий, и мы разговорились. В беседе выяснилось, что я верую в Бога. Оказалось, что тема веры для нее была не просто интересной, но и важной.Вопросов у Виктории (так звали мою собеседницу) было немало, и полет прошел для нас незаметно. В какой-то момент беседы, говоря о мусульманах, она воскликнула:Почему они не верят, как мы? и добавила осторожно: Ну или как вы...»

Меня поразило то, что Виктория в существовании Бога не сомневалась, она верила в Него, но все известные ей церкви отвергала.
Виктория живо интересовалась вопросами веры, моим жизненным опытом — опытом человека обычного, но в то же время, на ее взгляд, не совсем обычного, потому что я стараюсь подчинять свою жизнь воле Божией. Бог ей нравился, а церковь — нет.
И тут возникает вопрос: почему? Иисуса люди принимают. Он им нравится. Господь всем помогал, больных исцелял, голодных насыщал, гордых укорял, ищущих призывал, то есть Иисус принимал непосредственное участие в жизни окружавших Его людей! Претензий к Нему не возникает. А вот к христианам, людям, носящим Его имя, их сегодня немало.
Все чаще можно слышать, что Европа, США да и Россия становятся постхристианскими странами. Некоторые идут дальше, утверждая, что Европа уже стала постхристианской. Мне кажется, что в этом утверждении есть доля истины, но в нем я вижу и тенденцию, не отражающую истинного положения вещей. Мы с вами живем скорее в эпоху постмодернизма, а не в эпоху постхристианства.
Мир претерпевает стремительные изменения. Изменения происходят и в мировоззрении людей. Например, то, что еще совсем недавно казалось аморальным, и то, что Библия называет грехом, сегодня провозглашается инаковостью. Все это влияет на восприятие обществом религии вообще и христианства в частности. С другой стороны, девальвация и искажение практического христианства и приводит к тому, что современного человека перестает интересовать христианская церковь.
Население России на октябрь 2009 года составило без малого 142 млн. Из них более 80% считают себя христианами. Однако большинство населения остается равнодушным к посещению церкви даже на Рождество, что подтвердила статистика посещаемости храмов в январе этого года.
Вот что говорят результаты исследований среди россиян, называющих себя христианами:
помощь бездомным оказывается христианами не чаще, чем нехристианами;
избыток сдачи кассиру христианами возвращается не чаще, чем нехристианами;
аборты среди христиан — явление столь же частое, как и среди нехристиан;
разводы у христиан столь же часты, как и у нехристиан;
50% церквей (всех христианских деноминации) не пополнились за последний год ни одним новым человеком, уверовавшим во Христа.
Американский Центр исследований Барна (Barna Group), сравнив нехристиан с христианами по 152 критериям, обнаружил в поведении этих групп отсутствие каких бы то ни было различий! И если сегодня содержание христианина в том, чтобы быть просто заурядным человеком и нести эту свою заурядность другим людям, то такое христианство не нужно миру!
Чем же заняты сегодня мы? Хочется воскликнуть: мы, христиане, продолжаем Его дело на земле — заботимся о пастве, окормляем голодных, подкрепляем ослабевших, обличаем согрешивших... Но если убрать всю нашу внутрицерковную суету и занятость, символику, таблички, звания, почести, ставшие неотъемлемой частью христианской системы, останется ли что-нибудь от нашего «христианства»? Все реже за мишурой административной суеты церковной политики мы едва различаем истинную цель и предназначение церкви, которые прежде всего состоят в спасении людей, приведении их домой, ко Христу, и в их воцерковлении.
Как же нам изменить сложившуюся ситуацию? В Евангелиях мы находим подсказку: фарисеи и книжники — духовенство того времени — упрекают Иисуса за то, что он «ест и пьет с мытарями и грешниками»! Их бы устроило, если бы Иисус проводил время в общении с ними. Увы! Он предпочел общество Закхея, Вартимея, Марии Магдалины, рыбаков — людей, признававших свое несовершенство. Общение с Иисусом совершенно преобразило их.
Сутью современного христианства должно стать не только внутрицерковное общение, но и — в основном — общение с теми, кто «нуждается во враче». Именно так охарактеризовал Иисус людей, далеких от Истины. При этом христиане призваны к общению сострадания, милосердия, честности, любви, верности... Именно качеством общения с людьми, «нуждающимися во враче», проверяется истинность нашего христианства.
Где сегодня людям найти то общество единомышленников, в котором они встретили бы дружелюбие и открытость невзирая на различия в жизненных установках? Нашим современникам хотелось бы не услышать готовые, заученные ответы на свои вопросы, а принять участие в поиске этих ответов. Церкви, служители, христиане, верующие — все последователи Христа сегодня должны стать открытыми для людей, задающих «неправильные» вопросы, участвовать в их жизни. Церковь, как ее определил Уильям Темпл*, есть «единственная организация, существующая не для своих членов». Поэтому христианство сегодня как никогда нуждается в радикальных изменениях, особенно в способах донесения Радостной Вести людям, живущим рядом с нами, нашим соотечественникам.
Как никогда сегодня востребованы домашние группы, в которых невоцерковленный человек сможет в непринужденной обстановке понаблюдать за верующими, услышать их суждения, сам примет участие в беседе. Именно в домашней группе он сможет поделиться своими нуждами, стра­хами, переживаниями и испытать первое проявление любви на деле! Именно так, в непринужденной атмосфере, и передаются навыки веры, которые становятся впоследствии для человека основным ориентиром в отношениях и поступках. Нет, конечно, нам нельзя принижать значение догм веры — они важны! Но христиане сегодня ничем не отличаются от нехристиан именно потому, что они запомнили название, но так и не приобрели навыков веры последователей Христа.
Мы должны научиться быть друзьями людям, не разделяющим наши убеждения. Не соседями или коллегами только, а именно друзьями — и в радости, и в горе.
Только когда наша вера будет видима в наших поступках и жизнь наша будет наполнена смыслом и содержанием, наш пример веры заслужит внимание ищущего человека. И вот тут начнется диалог. И будет это не жатва, а всего лишь начало посева. Иисус не говорил: «Приходи и изучи Меня», Он говорил: «Приходи и следуй за Мной».

*Уильям Темпл (1881–1944) — священник Англиканской церкви, с 1942-го по 1944 год — архиепископ Кентерберийский.

Автор Феликс Волошин

фото ИТАР–ТАСС

Журнал ,,Решение"

Человек для других!

"Наше отношение к Богу не есть «религиозное» отношение к высшему, могущественному, всеблагому существу — это не настоящая трансцендентность; наше отношение к Богу есть новая жизнь в «существовании для других», в причастности к бытию Иисуса. Не бесконечные, невыполнимые задачи, но ближний, причем всякий раз тот, кто рядом, — это и есть трансцендентность. Бог в обличье человека! Не в обличье животного, как в восточных религиях, — нечто чудовищное, хаотическое, далекое, нагоняющее ужас; но и не в облике абстрактных понятий Абсолютного, метафизического, бесконечного и т.д.; но и не греческий богочеловеческий персонаж «человека в себе», нет, а «человек для других»! Вот почему распятый. Человек, живущий из трансцендентности»
© Д. Бонхёффер

























"Мы можем узнать в этих словах то, что апостол Павел говорит о новом творении или новом человеке «во Христе Иисусе». Здесь нет ничего специфически религиозного, здесь «ничего не значат ни обрезание, ни необрезание» (Гал. 6:15). Это «жизнь человека для других», это любовь, которая соединяет нас воедино с Основой нашего бытия и проявляется среди непримиримых противоречий нашего существования. В наивысшей степени она проявилась на Кресте, но ее можно встретить везде, где виден Христос, где Он познается в «совершенно ином типе жизненных взаимоотношений, отличном от всего известного в мире». Ибо здесь реально присутствуют искупление и воскресение — под сколь угодно «секулярной» внешней формой. Христианская община существует не для распространения новой религии, но просто для воплощения этого нового бытия, бытия как любви."
© Дж. Робинсон